Новое исследование предоставляет убедительные доказательства того, что мажорные аккорды и мелодии не всегда воспринимаются более радостными, чем минорные.

Западные взрослые и дети воспринимают мажорные аккорды и мелодии как «яркие и счастливые», тогда как минорные аккорды обычно слышатся как «темные и грустные». Некоторые утверждают, что это эмоциональное воздействие является универсальным во всем мире, возможно, из-за физических характеристик этих гармоний, которые вызывают четкую модель активности в эмоциональных центрах мозга. Тем не менее, люди, живущие в отдаленных общинах Папуа-Новой Гвинеи, которые имеют минимальное знакомство с западной музыкой или совсем не знакомы с ней, не разделяют эту эмоциональную связь с мажорными и минорными аккордами, что позволяет предположить, что наша эмоциональная реакция на высоту тона и гармонию в большей степени культурно опосредована, чем считалось ранее, и, вероятно, не универсальный.

Что делает песню «счастливой»? Простейший мажорный аккорд, известный как мажорное трезвучие, состоит из первой, третьей и пятой нот мажорной гаммы, сыгранных вместе, в то время как минорное трезвучие имеет ту же конфигурацию, за исключением того, что средняя нота понижена на полтона.

Эксперименты показывают, что психоакустические характеристики, такие как гармоничность, шероховатость, спектральная энтропия и средняя высота звука, играют важную роль в том, как мы воспринимаем и эмоционально интерпретируем музыку. Эти данные свидетельствуют о том, что в качестве мажорной и минорной музыки есть что-то неотъемлемое, что вызывает у людей постоянную реакцию, что делает ее универсальной. Однако есть только одна проблема: появляется все больше и больше свидетельств того, что эта связь обрывается, как только вы посмотрите на людей, которые не знакомились с западной музыкой и ее 12-тональной темперированной диатонической музыкой.

Ранее исследования показали, что в то время, как люди, знакомые с западной музыкой, имели предсказуемую эмоциональную валентность по отношению к западным гармониям, жители отдаленных сообществ, не имеющие доступа к средствам массовой информации, такие как пигмеи мебензеле в Конго, цимане в Боливии, хау и калаши в Пакистане, похоже, не разделяют такую реакцию. Тем не менее, дискуссия о том, является ли восприятие гармонии врожденным или тренируется под влиянием диатонической музыки, далеко не закончена.

Хотя исследования отдаленных сообществ показали, что эмоциональную валентность гармоний нельзя предсказать так же легко, как у жителей Запада, их методы не включали байесовскую статистику, применение вероятности к статистическим задачам, которая лучше подходит для количественной оценки доказательств отсутствия эффекта. В данном случае – предсказуемой эмоциональной интерпретации мажорной или минорной гаммы.

Исследователи из Констанцского университета в Германии, Университета Западного Сиднея в Австралии и Австралийского национального университета восполнили этот пробел. Они применили байесовский подход к результатам экспериментов, проведенных в очень отдаленном районе Папуа-Новой Гвинеи, в нескольких сообществах, которые разделяли схожую традиционную музыку, но имели минимальное знакомство с западной музыкой и тональными звуками.

«Основной вывод исследования – степень знакомства с мажорной и минорной музыкой играет большую роль в том, что люди приписывают счастье мажору, а грусть минору. Таким образом, чем выше ваше знакомство, тем больше вероятность того, что вы будете вести себя таким образом. Однако наши результаты не могут исключить возможность того, что те, кто не знаком с мажорной и минорной музыкой, также могут воспринимать мажор как счастливый, а минор как грустный. Похоже, это так, но нам нужно провести дополнительные исследования, чтобы быть уверенными», рассказала ведущая автор нового исследования из Университета Констанца и Университета Западного Сиднея Элин Адрианн Смит.

Исследователи совершили трудные поездки в семь разных деревень в долине реки Урува в Папуа-Новой Гвинее, в удаленной области туманных лесов, куда можно добраться только на самолете или в трехдневном походе. Хотя местные жители имеют доступ к некоторым западным технологиям и информации, их образ жизни очень традиционен. У них нет ни электричества, ни рыночной экономики, ни интернета, и они довольны своей жизнью. Они были весьма приветливы и сотрудничали с исследователями.

«Нам повезло, что поездку спланировала и организовала наша коллега-лингвист Ханна Сарваси, у которой давние отношения с деревней Тоуэт и которая была принята в члены клана. Она изучала язык в регионе, который называется нунгон, на котором говорят всего около 1000 человек в шести деревнях в долине реки Урува, и могла переводить для нас. Исследования – это всегда командная работа, особенно в данном случае. Мы получили помощь из самых разных мест, как в Австралии, так и в Папуа-Новой Гвинее, и очень благодарны за это», сказала Элин Смит, классическая пианистка, ранее опубликовавшая исследование эмоционального восприятия незнакомой музыки для получения докторской степени.

«Я хотел бы подчеркнуть теплоту сообщества и то, как нас приветствовали в деревне. Я никогда не сталкивалась с таким гостеприимством, и я очень благодарна за то, что нас так приветствовали в сообществе. Когда мы прибыли, вся деревня ждала нас, чтобы помочь нам пройти по крутым склонам от места посадки самолета до деревни (это был очень сложный поход с крутыми скользкими склонами, скалами и множеством спусков и подъемов). Когда мы приехали, нас встретили множеством улыбок и цветов. Я до сих пор очень нежно думаю обо всех, кого встретила там», добавила она.

Как звучит музыка в отдаленном облачном лесу? Жители долины реки Урува привыкли к трем музыкальным жанрам, каждый из которых присутствует в определенной части долины Урува, хотя некоторые стили могут пересекаться в других местах. Это традиционные песни не в западном стиле, стрингбен с западным влиянием («струнный оркестр» на языке ток-писин, лингва-франка Папуа-Новой Гвинеи) и гимны западных церквей, принесенные лютеранскими или адвентистскими миссионерами. Традиционные песни сильно отличаются от западной музыки, в них используются мелодии, диапазон которых обычно не превышает чистой квинты, а интервалы непостоянны.

Это означает, что есть три отдельные группы урува с разным уровнем воздействия музыки в западном стиле: минимального воздействия (не прихожане), лютеранского воздействия (обычные прихожане лютеранской церкви, которые знакомятся с основными гармониями и мелодиями, но меньше – со второстепенными) и адвентистов седьмого дня (знакомых с более широкой палитрой западных гармоний по сравнению с лютеранской группой).

Исследователи представили 170 представителям народа урува 12 различных пар мажорных и минорных последовательностей аккордов, известных как каденции, обычно используемых в западной музыке, и 30 различных пар мелодий, написанных в разных ладах (фригийском, эолийском, дорийском, миксолидийском, ионийском и др.). Кроме того, исследователи повторили тот же эксперимент с 60 не музыкантами и 19 музыкантами в Сиднее, Австралия. Прослушав записи, участники должны были ответить, делает ли мелодия их счастливой.

Байесовский анализ результатов показал, что участники ассоциировали основные мелодии с более высоким уровнем счастья, чем участники с второстепенными мелодиями в обеих сиднейских группах и только в одной из трех групп Урува. Что касается каденций, то в каждом сообществе, кроме группы с минимальным знакомством с музыкой в западном стиле, сообщалось о большем счастье для мажора, чем для минора. В целом, результаты показывают, что эмоциональные эффекты мажорной и минорной музыки, о которых сообщают сами участники, тесно связаны с воздействием западной музыки или музыки в западном стиле, хотя исследователи не могут полностью исключить возможность универсальности. Вместо этого мажорные и минорные мелодии могут влиять на нас из-за знакомства и ассоциаций.

Один из аспектов музыкального восприятия, который действительно может быть универсальным для всех групп людей, связан со «стабильностью», которая относится к представлению о том, что одни аккорды естественным образом стремятся перейти к другим аккордам, чтобы создать ощущение разрешения.

«Вскоре мы представим еще одну статью, основанную на другой части этого эксперимента в Папуа-Новой Гвинее, которая фокусируется на другом аспекте музыки, который может быть или не быть универсальным. В этом эксперименте мы спрашивали участников о «стабильности» различных типов аккордов. Для слушателей из западных культур воспринимаемая стабильность (созвучие/диссонанс) аккордов различается в зависимости от их типа. Например, мы ожидаем, что диссонирующие/нестабильные увеличенные и уменьшенные аккорды разрешатся в согласные/стабильные мажорные и минорные аккорды. Для этих ответов «стабильность» мы получаем совсем другие выводы по сравнению с только что сообщенными ответами «счастье». Мы обнаружили, что акустическая характеристика, называемая шероховатостью (которая возникает из-за того, что частотные компоненты звука расположены слишком близко друг к другу, чтобы их могло различить ухо), предсказывает стабильные реакции в каждой группе, включая группу из Папуа-Новой Гвинеи, с минимальным воздействием западной музыки. Это предполагает универсальную связь между акустической шероховатостью и нестабильностью. Это также предполагает, что могут быть универсальные аспекты гармонии для описательных ответов (таких как стабильность), но не для валентных ответов (таких как радость и грусть)», сказала Элин Смит.

В будущем исследователи планируют провести больше экспериментов в самых разных культурах, чтобы изучить, как различные музыкальные особенности вызывают разные реакции.

ZME Science