Автор бестселлера «Мачо не плачут» Илья Стогоff обладает всеми признаками личности культовой: он лыс, саркастичен, мудр, афористичен и время от времени меняет всю систему своих взглядов. Обозреватель «БелГазеты», общавшийся с Ильей три года назад, связавшись с ним на прошлой неделе, обнаружил совершенно другого человека, не работающего больше на ТВ и совершенно не разделяющего тех воззрений, которые проповедовал когда-то.

Илья СТОГОFF рассказал обозревателю «БелГазеты» о нынешнем состоянии русской литературы, а обозреватель «БелГазеты» Илье Стогоff`у - о том, что думал о ней и о себе Илья Стогоff три года назад.

- Три года назад в интервью нашему изданию вы говорили, что, «если человек написал одну хорошую книжку, это не значит, что он напишет вторую». И что вы «умрете счастливым», даже ничего больше не написав. С тех пор у вас вышло больше десяти хорошо продающихся книг. Вы до сих пор согласны с этим утверждением?

- А я точно такое говорил?

- Да, у нас все записано…

- Ну, с учетом того, что у меня теперь в Петербурге большой книжный проект, в котором выходит много моих текстов, я, наверное, изменил ту свою точку зрения. (Смеется.) Сейчас очередная моя книжка появляется в среднем раз в три месяца. Так что время внесло коррективы.

- Наверное, вы стали меньше читать, когда пошла такая писательская «пруха»?

- Наоборот, больше, т.к. издаю ведь не только себя. Я других авторов читаю с утра до вечера. Стал профессиональным читателем.

- И потрясло вас что-нибудь из российской литературы за последние года два-три?

- К сожалению, российская литература как раньше меня удручала, так до сих пор и удручает. Но я вот что хочу сказать: я не писатель. И никогда не позиционировал себя как писателя. Направление, которое мне интересно, можно определить как non fiction. Приходим в любой европейский магазин, смотрим на ассортимент. И видим, что на 80% он состоит из книжек про то, что вы можете увидеть, выглянув в свое окно. В России таких книжек нет вообще. Что-то происходит, навсегда исчезает, но никаким боком не находит воплощения в книжной форме. И это очень обидно! Поскольку именно это и называется культурой - когда слово пытается отразить что-то, происходящее в жизни. Культура - это когда много-много умных, лысых, беззубых, но бородатых дядек сидят на берегу реки и разговаривают о том, что по этой реке проносится. Вот щепочка пронеслась. Вот пакет какой-то целлофановый.

В старых европейских культурах эти разговоры могут утомлять. Вот приезжаем во Францию или Германию и попадаем в плотный информационный шум: постоянно произносятся десятки тысяч слов на тему культуры. В России о культуре не говорят вообще. Бородатых дядек всего несколько. И общаются они вяло, неохотно и неумно.

ПЯТЬ КНИГ ЗА ПЯТЬ МИНУТ

- Да, но можно ли то же самое говорить о российской литературе в целом? О fiction-литературе, а не о литературе non fiction? По-моему, в fiction бородатых дядек очень даже много!

- Действительно, индустрия процветает. Когда я двенадцать лет назад носил по редакциям свои первые романы, мне было очень трудно их продать. Люди не понимали, что с ними делать. Было тотальное засилье двух жанров: детектив и фантастика. Если ты написал не детектив и не фантастику, можешь написанное выкинуть: у него не будет покупателей.

Я и еще парочка людей сломали эту ситуацию. Сейчас идет просто вал. В России издается 3 млн. наименований книг в месяц - пока мы с вами разговариваем, пять-шесть книжек уже где-то отпечатаны. И, конечно, качество резко скакнуло вниз. Таких низот духа я давно не видел…

Другое дело, что при таком вале средний уровень письма перестал быть совсем катастрофичным по сравнению с ситуацией десятилетней давности. Многие люди уже пишут, как неплохие французские школьники. Этот прорыв! Десять лет назад писатели в России писали, как неплохие гвинейские школьники.

Вся эта веселая литературная жизнь с тиражами по 150 тыс. происходит в Москве, я со своими тиражами по 5 тыс. сижу в Петербурге. Денег нет и все такое. Но зато где-то появились новые великие русские народные писатели.

«ПОНЯТНО, КТО ЛЕЙТЕНАНТ, А КТО ГЕНЕРАЛ-МАЙОР»

- Кто же они, великие и народные? Фамилии, пожалуйста!

- Ну, например, Алексей Иванов из Перми. Вот титанище духа! Захар Прилепин из Нижнего Новгорода. Ух, какой! Просто Горький наших дней! С их помощью потихонечку выстраивается то, без чего здоровая ситуация в литературе немыслима, - некая иерархия. Понятно, кто из нас лейтенант, а кто генерал-майор.

Три года назад в России не существовало того мощного, хищного и агрессивного явления, которое сейчас определяет литературную жизнь. Имя ему - новый книжный рынок. Стало возможным продавать книжки с тиражом 150 тыс. Причем не одну какую-то книжку, как «Русский транзит» в 90-е, первый русский детективный роман. Тогда было одно-два наименования за десятилетие. А сейчас каждый месяц две-три книжки продаются тиражом в 150 тыс.

В этом бизнесе появились деньги, внимание прессы. Любой глянцевый русский журнал четверть своего объема уделяет литературным достижениям. Каждая московская звезда выпустила книжку, а то и две. И они все называют себя писателями. Там вращаются огромные бабки. Три года назад я сидел на необитаемом острове русской литературы почти один. Мне звонили и спрашивали о русской словесности, употребляя такие фамилии, как Чехов, Пушкин. Теперь все оперируют нормальными, современными брендами: Минаев, Робски, Рома Зверь из группы «Звери», выпустивший книжку «Дожди-пистолеты». Все изменилось на 180%.

КТО МОЕТ ВОЛОСЫ ПОПСЕ

- А что привело к этой «бестселлеризации» литературы? Откуда тиражные тексты? Стали лучше писать? Больше читать? Больше инвестировать и «отбивать» вложенное в рекламу?

- Количество перешло в качество. В Петербурге, например, этой осенью вышла книжка, выпущенная компьютером. Компьютер написал книжку про любовь, и ко мне за месяц приехало, наверное, пять телевизионных бригад, чтобы узнать, что я по этому поводу думаю. И, судя по тому, как ставились вопросы, никто толком не понимает, что речь сейчас идет не о литературе, а о рынке. И рынок предусматривает наличие книжки, выпущенной компьютером. Это точно так же, как в словосочетании «шоу-бизнес», главное слово не «шоу», а «бизнес».

Когда мы включаем телевизор и видим этих извивающихся девочек с чисто вымытыми волосами, красивыми зубами, мы должны понимать: где-то сидит человек, в карман которого капают бабки за каждую минуту просмотра нами этих девочек. Девочки не сами туда вылезли. Не сами вымыли себе волосы и вставили красивые зубы. Талант, вокальные данные - все это не имеет никакого отношения к этой ситуации. Просто есть некий человек, который именно так видит девочек, так видит их волосы и их зубы. Как правило, этот человек - толстый, некрасивый еврей. Именно он является главным функционером в этой истории.

О МИНАЕВЕ В ХОЗМАГЕ

- На книжном рынке на смену эпохе романтиков пришла эпоха прагматиков, как когда-то с музыкой. В советские времена и в Беларуси, и в России все были примерно одинаковые. А потом пришли романтики из питерского рок-клуба и сказали: нет, ребята, не будет больше Льва Лещенко, Надежды Бабкиной. Будет рок-н-ролл. И это развалило отрасль вообще. А когда в свои руки дело взяли крепкие хозяйственники, отстроилась система, пошли деньги.

То же случилось и с книжками. Советские монстры типа «Художественной литературы» рухнули. На их обломках некоторое время резвились романтики, говорившие: мы в России будем Кафку продавать тиражом 1 млн. экземпляров! Да у Кафки во всем мире нет миллиона читателей! С какого перепугу он в России их найдет?! Сейчас пришли наконец крепкие хозяйственники, которые точно знают, сколько экземпляров заслуживает Кафка. И что нужно народу, чтобы он был счастлив. Именно так родился Минаев.

У меня под окном, у которого я с вами разговариваю, стоит хозяйственный магазин. Так вот, Минаев продается уже и там! Он теперь везде! Это и есть рынок - когда людям дают то, что им нравится.

О СЛАБОМ ПЕЛЕВИНЕ И НЕИЗВЕСТНОМ СОРОКИНЕ

- Но все равно хочется верить в Литературу с большой буквы. Обычно в этом контексте упоминают три магические фамилии: Пелевин, Сорокин, Елизаров…

- Это две фамилии и какая-то кличка. Елизаров, когда я его последний раз видел, работал в книжном магазине в Москве продавцом. Это не ахти какой классик.

Пелевин и Сорокин на своих плечах вынесли тяжелые 90-е. При этом они - фигуры неравновеликие. Совокупный тираж Сорокина до скандала с «Идущими вместе» составлял 50 тыс. экземпляров. Это точные сведения, т.к. у меня с ним агент был один на двоих. При этом я в год продавал 150 тыс. копий - в три раза больше, чем Сорокин за всю свою жизнь. Сорокин - любимчик немецких литературных критиков, которые объявили, что именно так выглядит

постмодернистская парадигма русской литературы конца эпохи тоталитаризма, много умных слов, в совокупности означающих лишь одно: немецким критикам Сорокин нравится. В России популярность Сорокина всегда была очень фрагментарна. Фамилию эту знают 50 тыс., в отличие от Пелевина, который действительно популярен. Другое дело, что уровень пелевинских романов с каждой новой книжкой падает. Сейчас этот уровень уже близок к нулю.

Русская литература сейчас - это, повторюсь, Алексей Иванов и Захар Прилепин. Они - продолжатели традиций Тургенева, Горького и Шолохова.

О РАДИОАКТИВНЫХ ПАУКАХ И ГОРЛАХ ПОВСТАНЦЕВ

- Вы можете вывести схему написания нового российского бест-селлера? Какими должны быть тема, сюжет, язык, чтобы книжка круто продавалась?

- В 90-е эта формула была проста: парень уехал воевать в Чечню, вернулся, а тут кавказец, торгующий героином, его девушку изнасиловал. И тут началось, закрутилось! Все популярные русские романы 90-х строились по этой схеме. Объяснение этого однообразия простое: был базар. А теперь рынок. Это на базаре все торгуют одними и теми же персиками. Рынок предлагает кому бананы, кому авокадо, а кому фрукт дуриан.

Для влюбчивых девочек в шоу-бизе есть мальчуковые трио, среди которых обязательно будут блондин, брюнет и рыжий. Чтобы каждая нашла своего любимца. Для онанирующих подростков создаются девичьи группы, где есть беленькая, черненькая, рыженькая. То же самое - с книжным рынком: одна формула не работает.

Но лучше всего сейчас продаются всякие модификации Робски: «Когда Артур (или Филипп) наконец сел в свой «Бентли» и уехал, бросив меня одну в моей остывающей вилле на Рублевке, я поняла, что жизнь кончилась. Рука потянулась за дорогим снотворным, но тут раздался телефонный звонок, который перевернул мою жизнь». Вот что-то такое. Но это магистральная река, вокруг которой существует масса ручейков. Для тинэйджеров создан писатель Глуховский, которого издает издательство «Популярная литература». Известно издательство тем, что рекламный бюджет каждой книжки составляет $1 млн. Глуховский написал роман «Метро 2033»: ядерная зима на поверхности Москвы уже закончилась, но в подземельях еще идут бои. Радиоактивные пауки грызут горла гордым повстанцам. Офигенно популярная штука! Есть еще социальный роман. Горе переполняет сердца россиян, когда они открывают книжку Багирова «Гастарбайтер».

Но самое главное, что я хочу сказать: мне все это совершенно неинтересно. Мне интересна настоящая жизнь и настоящая литература.

Материал издания: http://www.belgazeta.by